В Ленобласти начинают строить детский хоспис за миллион частных евро. Он станет вторым в России. Первый в Петербурге. Мы побывали там, где прощаются навсегда. 47news поговорил с отцом идеи протоиереем Александром Ткаченко и услышал, что все дети попадают в рай, а остальное глупости.

В Ленобласти начинают строить детский хоспис за миллион частных евро. Он станет вторым в России. Первый в Петербурге. Мы побывали там, где прощаются навсегда. 47news поговорил с отцом идеи протоиереем Александром Ткаченко и услышал, что все дети попадают в рай, а остальное глупости.

Международный день защиты детей, отмечаемый 1 июня, мы выбрали поводом для рассказа о неизлечимо больных детях Ленинградской области. Метод в данном случае спорный, но действенный, ведь внимание публики влекут те даты, о которых говорят все вокруг. Срок нашим героям уже отмерен с допусками в несколько лет или месяцев. В Петербурге их около трехсот, в Ленобласти семьдесят. Речь в большинстве случаев идет об органическом поражении мозга и онкологии. Жить им больно ежесекундно. Все, чем можно помочь, — позаботиться о качестве оставшегося времени. Называется это паллиативной помощью. Ее оказывают в единственном в России хосписе для детей. Он на 23 места и расположен на улице Бабушкина в Петербурге. Здесь все бесплатно, и платных услуг нет как класса.

Областных детей в него помещать сложно, поскольку хоспис относится к автономным государственным учреждениям Петербурга и дотируется правительством мегаполиса. А отчетность в системах здравоохранения жестокая. Такой же хоспис для областных детей через месяц начнут строить в Павловске. Вернее реконструировать выделенное для этого старое двухэтажное здание. Проектная стоимость работ составляет 80 миллионов рублей, а срок окончания — конец нынешнего года. В нем одновременно смогут разместиться 10 детей. Чиновники Ленобласти судачат о подобном много лет, но строиться он будет исключительно на частные пожертвования.

Еще важнее, что больший, чем в стационаре, массив помощи сотрудники хосписа оказывают на выезде. Так, в течение 2015 года учреждение приняло 247 пациентов круглосуточного стационара и 149 пациентов дневного стационара. А выездная служба совершила 2,5 тысячи выездов по Петербургу. В Ленобласть выезжали 542 раза. Об этой работе мы расскажем позже.

47news поговорил с протоиереем Александром Ткаченко, который несет эту историю на своих плечах уже 13 лет. Он также руководит благотворительным фондом "Детский хоспис". Широкой публике известна ежегодная акция этой организации под названием "Белый цветок", когда у станций метро каждый может пожертвовать деньги в обмен на цветок из бумаги. С ним мы прошлись по хоспису в Петербурге и позволили себе несколько неуютных вопросов. А представление о хосписе, как о месте, где лишь доживают, мешало поначалу уже нам.

Начали с мансарды уютного здания, утонувшего в зеленой части Невского района Петербурга.

Здесь импровизированный храм, специально сделанный в открытом пространстве без препон детям на колясках, бухгалтерия и кабинет Ткаченко.

С вопроса веры мы и начали.

47news: Вы же священник. Ответьте на вопрос, чем дети не угодили богу? Ведь зла никому не сделали. Вас и родители, наверное, об этом спрашивают.

Ткаченко: Родители зачастую винят себя, вспоминая о том, что грешили. Это неправильно. А на ваш вопрос ответа ни у кого, пожалуй, нет. Это вам и имам, и равнин скажет. Они в хоспис приходят к детям других конфессий.

На лифте спускаемся на второй этаж. Здесь в одном крыле дети, которые проходят плановую реабилитацию, а в другом те, кто скоро умрут. Тут же сестринские и высокооснащенная реанимация.

Заходим туда, где слышен гам и громкий телевизор с хоккеем. В палате три койки, и с каждой по паре глаз следят за матчем "Финляндия - Россия". "Толик, я твой рисунок директору СКА передал", - сообщает Ткаченко самому активному парню. Пацан отвечает как может, но бодро.

В другом крыле тихо. Заходим в палату к девятилетнему Семену с онкологией в терминальной стадии. Тот без движения, глаза открыты. Вокруг постели родственники. Улыбаются, массируют ему руки, разговаривают. На столе сладости. "Он мне говорил, что чувствует запахи", - поворачивается к нам одна из близких.

А он и не разговаривает, но они так думают. Таких детей называют уходящими.

"Семьи умирающих и семьи на плановой реабилитации разные. Очень разные", - скупо комментирует наш провожатый, упоминая, что на 23 места в хосписе 10 психологов.

Заглядываем еще в ванную комнату. "Они поднимаются, чтобы спину не надрывать", - комментирует Ткаченко.

А затем в кабинет физиотерапии. "Аппараты английские. Стоят дорого. У нас таких не делают. Но радости им приносят много. Ведь сами педали крутят", - объясняет отец Александр.

На первом этаже встречаем парня. Пухлый такой и без ноги. Зовут Анатолий. У него онкология в тяжелой стадии. В руках смартфон. "Ну, хоть вы повлияйте. Все время в эту "Ферму" играет (популярная онлайн игра — прим. ред). Ты хоть кур-то настоящих видел?" - как бы строго улыбается Ткаченко. Толик кивает и продолжает вполглаза следить за экраном.

На первом этаже заходим в столовую. По вкусу в оформлении кажется, что "Гинза".

А на стене 12 штук часов. "Это уже философия", - подкинул смысла Ткаченко.

Дальше сказочная комната. В ней дети как боги могут управлять светом и звуком. "Люблю технологию", - смеется священник в ответ на наше любопытство.

А в игровой комнате священник даже пожонглировал. "Пространство должно быть открытое".

Спускаемся в подвал. Его так правда не назвать. Чисто, сухо и лепнина на стенах.

Здесь склад провизии с аккуратными ящиками полными морковки и картошки. "А здесь мой автопарк, - показывает отец Александр на самоходные коляски и добавляет: - Каждая по полмиллиона стоит. Гоняют километров 30 в час. Сам боюсь".

Там же раздевалки для персонала и высокотехнологичный узел распределения воды и электричества. А дальше удивительного спокойствия бассейн. "Меня чиновники убеждали, ну зачем таким детям бассейн. Так были против, что мне пришлось проводить его по проекту как чан для хранения купельной воды. Так и напишите", - вспомнив видимо кабинетные баталии, ернически зазвенел Ткаченко.

В конце коридора вошли в комнатку, где прощаются с умершими. Ткаченко спокоен, а мы загрустили. "Когда у нас умер первый ребенок, приехала труповозка и загрузила его в черный мешок. Это был шок. Мы решили сделать все, чтобы прощание было достойным. Вот белье. Комплект стоит полторы тысячи. Но нам не жалко", - с вызовом даже объяснил священник.

В подвале же попадаем в комнатку, заполненную свежеотпечатанной литературой. "У нас скоро семинар по этике для журналистов", - объясняет провожатый. Тут же в ответ на вопрос, с чем можно сравнить боль онкологического больного, получаем брошюру "Вопросы, на которые мы не знаем ответов". А в нагрузку детальный том-инструкцию о том, как открыть хоспис "от идеи до технологических нормативов". Это титанический труд, и им гордятся.

Поднимаемся в кабинет. Ткаченко спешит на вечернюю службу, но старается не подавать виду.

47news: Как ваши сотрудники защищаются от выгорания?

Ткаченко: Выгорают и еще как. Увольняются бывает. Повар вот недавно ушел. Мы как можем даем понять, что их работа значима. Помогают и знаменитости, которые к нам приезжают. В командировки отправляем медперсонал, когда можем.

47news: А за чей счет все это? Красиво, дорого, уютно. Во сколько обходится жизнь хосписа?

Ткаченко: Медуслуги, лекарства, исследования, зарплата, питание, содержание имущества и поддержание основных средств в прошлом году обошлось в 89 миллионов рублей из бюджета Петербурга. В этом году режут до 76-ти. Будем ужиматься, хоть и тяжело. На чем-то придется экономить.

47news: Во сколько будет обходиться жизнь областного хосписа, ведь он поменьше?

Ткаченко: По расчетам, около 18-ти миллионов в год.

Прощаясь, мы перескочили с бухгалтерии на аккуратное любопытство: "А тем, кто не крещен, дорога на небо заказана?" И в ответ получили легкий щелчок с улыбкой: "Не говорите глупостей, все дети попадают в рай".

47news

Подробнее читайте на vyborg-press.ru ...

82 +